Дарья Домрачева не ответила на вопрос, будет ли она рожать второй раз или вернется в биатлон

Спецкор «Р-Спорт» Елена Вайцеховская встретилась с четырехкратной олимпийской чемпионкой по биатлону Дарьей Домрачевой и узнала много подробностей про ее семейную жизнь с Уле-Эйнаром Бьёрндаленом.

Уход из большого спорта

– Многие выдающиеся спортсмены отмечают, что момент ухода из спорта стал для них очень болезненным: что они боялись этого, что долго переживали, что потребовалось какое-то время, чтобы найти себя в новой жизни. Когда я смотрю на вас со стороны, меня не покидает ощущение, что все эти сложности прошли мимо. Или это впечатление обманчиво?

– Наверное, каждый спортсмен заканчивает со спортом в абсолютно разных условиях. В моей ситуации всё было несколько проще, потому что у меня подрастает дочка, и это, конечно, послужило большой помощью – было намного легче всё это воспринимать. У меня уже имелись какие-то идеи, которые хотелось бы развить, а кроме этого всегда есть возможность встать на лыжи и поехать куда-то, покататься в свое удовольствие. Так что говорить о том, что с уходом из спорта я лишилась каких-то важных жизненных вещей, я бы не стала. Та занятость, которая существует, просто не дает возможности даже сесть и погрустить. Конечно, само принятие решения было для меня непростым. И, конечно, я много раз всё взвешивала.

– Что именно?

– Свою любовь к биатлону, естественно. Она была на одной стороне весов.

– Мне кажется, здесь дело не в любви, а прежде всего в безумной привычке к адреналину. Спортсмен ведь привыкает не к победам, а к тому, чтобы непрерывно биться за эти победы. И всё это очень сильно затягивает.

– Всё это так. И важно, как мне кажется, вовремя понять, что в жизни много других прелестей. Для этого нужно быть просто открытым миру. Не ограничивать свой кругозор, не смотреть на жизнь с позиции: "Ах, я всего лишусь, если закончу со спортом".

– Вы хотя бы иногда обсуждаете дома с супругом: "Уле, а не вернуться ли мне на лыжню?"

– Уле этого очень хочет, мне кажется… Мы не сильно обсуждаем эту тему. Я очень четко понимаю, что сегодня это самое правильное для меня решение. На пресс-конференции, когда я впервые это решение озвучила, сказала именно то, о чем много раз думала: существует большая разница в организации переездов и подготовки с ребенком разных возрастов. Когда ребенку год или около того, всё несколько проще – большую часть суток ребенок спит. При наличии помощи можно достаточно продуктивно планировать свой день, когда же возраст ребенка приближается к двум, от родителей требуется гораздо больше времени и внимания. Мне кажется, от полутора до трех лет – это один из самых чувствительных возрастов, когда малыш уже во многом проявляет самостоятельность, очень активно познает мир, но ещё недостаточно хорошо говорит, чтобы объяснить окружающим все свои чувства. В этот период я чувствую, близость мамы особенно важна.

И если говорить о возвращении в спорт, важно понимать, что есть поддержка за твоей спиной, важно ощущать доверие команде, и речь не о спортсменах, здесь всё в порядке, речь о людях, которые принимают ключевые решения. Если это доверие под сомнением, не думаю, что работа в таких условиях может дать желаемый результат.

Дочка Ксения

– Когда родилась Ксения, и вы снова начали выступать в соревнованиях, путешествуя уже вместе с дочкой, какой момент был наиболее тяжелым?

– Во-первых, при планировании ребенка мы полностью отдавали себе отчет, что делаем. Понимали, что поменяется абсолютно всё: график нашей с Уле жизни, распорядок дня. Очень тщательно всё продумывали в этом плане. Это нормальная ответственность, основная, наверное, в жизни. Сложностей, конечно, прибавилось, но мы готовились и к ним.

– Это очень правильные слова, но все-таки отчасти теория, а на практике и вы, и, возможно, в большей степени ваш супруг оказались в ситуации, когда в самый важный, возможно, для вас спортивный сезон, появился очень сильный отвлекающий фактор. Вы же не станете спорить с тем, что ребенок, пусть даже очень любимый и долгожданный, требует внимания, отнимает энергию, не всегда позволяет выспаться, восстановиться. Уле, насколько помню, всегда очень щепетильно относился к тому, чтобы копить энергию в себе, не расплескивать ее. Хотя бы иногда вы чувствовали, что ему приходится тяжело?

– Ну, во-первых, основную часть забот о ребенке я все-таки пыталась взять на себя как мама. И в первый год жизни ребенок тянется больше к маме, то есть, не сильно нуждается в этот период в папином участии – так предопределено природой. Конечно, у нас обоих стало больше обязанностей. Но хочу отметить неоценимую помощь моей мамы и няни, которые путешествовали с нами, периодически сменяя друг друга и разгружая нас от чрезмерных забот. В общем, не это стало причиной непопадания Уле на Олимпийские игры. Говоря о моей подготовке, хочу отметить, что форма, в которой я находилась в олимпийский сезон, судя по ежегодным функциональным тестированиям, была лучше, чем во все предыдущие сезоны. То есть, одно другому не мешает.

– У вас ведь была возможность оставлять дочку с няней, с бабушкой дома...

– От этого никому не было бы легче, поэтому в домашнем кругу мы даже не обсуждали такой вариант. Я же вижу, как мучаются те спортсменки, у которых дети остаются дома, как скучают по ним, страдают от того, что не видят, как они растут, от того, что теряется контакт. Конечно, я понимаю, что не у каждого спортсмена есть возможность брать ребенка с собой, не все решаются взвалить на себя эту ответственность, да и не каждая команда дает добро на такие переезды. Мы же понимали, что при грамотном планировании и распределении обязанностей можно совместить обе стороны жизни без ущерба для обоих. Но в целом мне кажется, что человеку все-таки нужно уметь видеть, что в его жизни самое важное. И с самого начала понимать: да, биатлон – это прекрасная и очень яркая часть твоей жизни, но когда-то этой жизни всё равно придет конец. Наверное, самое ужасное в этот момент понимать, что за спиной, кроме спорта, ничего нет. Во всяком случае сейчас, оглядываясь назад, мне приятно сознавать, что моя жизнь сложилась так, а не иначе.

Муж Уле-Эйнар Бьёрндален

– Как вы пережили период, когда стало окончательно ясно, что Уле-Эйнар не поедет на Олимпиаду в Пхенчхан?

– Было тяжело. Я всячески пыталась найти какие-то слова, которые хоть каким-то образом могли бы поддержать Уле. Понимала при этом, что никакие слова в той ситуации не могли принести эффекта, который хотелось бы получить, то есть, не дали бы возможности участия в Олимпийских играх. Да, это была дополнительная эмоциональная нагрузка, но она не сравнится с переживаниями Уле.

– В какой момент муж перестал переживать по этому поводу? Или эта боль сидит в нем до сих пор?

– Мне кажется, Уле пережил эту ситуацию, оставил ее позади. Дело ведь не только в том, что он не смог участвовать в Играх, но и в том, как вела себя норвежская федерация в период подготовки к сезону и во время него. Такие вещи всегда надолго остаются в подсознании. Что совершенно не мешает мужу получать удовольствие от каких-то новых идей, новых планов. Уле – это вообще человек-креатив.

– Что сейчас для вас с Бьёрндаленом главное? Есть ли какие-то планы, по-настоящему забирающие силы, энергию, эмоции?

– На первом месте, конечно же, семья. Планы тоже есть, есть соображения по их реализации, но всё это пока находится в той стадии, когда рано говорить о чем-то конкретном. Поэтому это секрет.

– Это проект Бьёрндалена или ваш совместный?

– Совместный. Кроме этого есть некоторые проекты, которые Уле уже сейчас начинает реализовывать совместно с норвежским телевидением, и ему это очень нравится. Я потихоньку развиваю свой интернет-магазин и коллекцию спортивной одежды. Мне нравится весь этот процесс. Также поступает достаточно много интересных предложений, но в первый год после окончания карьеры важно не бросаться на всё и сразу. Важно немножечко оглядеться, перевести дух, посмотреть на всё со стороны и понять, что действительно для тебя интересно, важно.

Семья и главный вопрос

– Очень многие спортсмены, когда заканчивают карьеру, испытывают определенные сложности с тем, что надо кардинально менять гардероб. Как проходил у вас процесс смены спортивных костюмов и лыжных комбинезонов на платья и каблуки?

– Гладко. На протяжении моей спортивной карьеры периодически все-таки выдавались поводы красиво одеться и выйти в свет. Поэтому для меня не было какой-то нерешаемой проблемой пойти в магазин и выбрать себе платье. Приятно же чувствовать себя женственной, красивой, а не только самой быстрой и меткой. С каблуками у меня тоже всегда всё было нормально. На лыжах ведь годами правильный баланс отрабатывается. Помогает и в обычной жизни.

– Сколько у вас есть сейчас мест, которые вы можете назвать своим домом?

– Два места назову точно. Это наш с Уле дом в Минске и дом в Норвегии, в Бейтостолене. Когда мы приезжаем в Норвегию, то чаще всего останавливаемся именно там. Это очень-очень зимнее снежное местечко, в которое действительно приезжаешь, чтобы отдыхать.

– Как часто вам с Уле приходится рассказывать о своей семье?

– Мы не сторонники того, чтобы как-то посвящать посторонних в наши семейные дела. Есть какие-то смешные случаи, конечно, которыми хочется поделиться с друзьями. Когда в доме подрастает маленький ребенок, таких случаев становится всё больше и больше. Но в целом, считаю, что семейный круг должен оставаться закрытым от посторонних.

– Что сейчас в вашей жизни более реально: увеличение семьи Бьёрндаленов или возвращение Дарьи Домрачевой на лыжню?

– Давайте я оставлю этот вопрос без ответа.

В сокращении.