Сподвижники великого князя. Ко дню рождения Дмитрия Донского

Великие личности не могут действовать в одиночку, уверены историки: славные победы и мощные державы куются слаженным трудом многих выдающихся людей. О ключевых сподвижниках Дмитрия Донского (1350-1389), плечом к плечу стоявших с ним в трудные годы борьбы за Русь, в день рождения великого князя рассказали специалисты музея-заповедника "Куликово поле".

Митрополит Алексий

Воспитателем рано осиротевшего князя и фактическим руководителем внешней политики княжества был митрополит Алексий. Он происходил из древнего боярского рода Бяконтов, перебравшегося из Чернигова в Москву еще при первом ее князе Данииле, прадеде Дмитрия. Крестным отцом будущего митрополита стал сам Иван Калита. При жизни прежнего митрополита Феогноста московская элита уже видела в образованном и благочестивом Алексии его приемника.

То время было для русской церкви периодом жесткой борьбы за целостность. Литовский князь-язычник Ольгерд, владевший почти всеми западными землями Руси, вынуждал константинопольского патриарха создать для него новую "карманную" митрополию вместо древней общерусской Киевской митрополии. Это позволило бы ему многократно усилить контроль над подчиненными православными княжествами.

Алексий на протяжении десятилетий успешно противостоял этому, неоднократно совершая поездки в Константинополь, активно влияя на князей и даже отлучая от церкви православных приспешников Ольгерда. Смерть Ивана Красного, отца Дмитрия, застала его в литовском плену, куда он попал, желая навестить паству в Киеве. Лишь спустя два года митрополиту удалось бежать и вернуться в Москву.

"Алексий был одним из выдающихся умов своей эпохи. Так, выдерживая своеобразный "экзамен" на право занять митрополичий престол на Руси, он поразил константинопольского патриарха Филофея тем, что использовал время пребывания в Царьграде для перевода на русский язык Евангелия. На трех главных направлениях внешней политики Руси – Византия, Литва и Орда – он добился впечатляющего успеха", – отметил заведующий музейным комплексом "Куликово поле" в Моховом Олег Вронский.

В один из визитов Алексия в Орду там с новой силой разгорелась борьба за власть, вошедшая в русские летописи как "великая замятня". Этот период смуты в степи, как считают историки, был эффективно использован митрополитом и его воспитанниками для подготовки экономических, политических, военных и духовных сил Руси для решающей схватки с Ордой. Ее исход должен был окончательно решить, кто возглавит борьбу русских земель за освобождение и создание единого государства.

Ханы, дравшиеся за власть в Сарае, присылали ярлыки на великое княжение разным князьям, желая привлечь их на свою сторону. В этих условиях Алексию удалось не только добиться возвращения в Москву ярлыка на Великое княжение, но и предотвратить вражду внутри Московского дома, связав несколькими договорами потомков Ивана Калиты. Идея объединения и освобождения Руси именно трудами Алексия стала господствовать в умах тех, кто приведет свои полки на Куликово поле.

"Алексий никогда не смотрел на Москву как на одно из великих княжеств, подобных Твери, Рязани, Нижнему Новгороду – для него Москва, "град святителя Петра", была сердцем и столицей новой великой православной державы. Роль митрополита как координатора и вдохновителя объединения Руси переоценить невозможно", – подчеркнул Олег Вронский.

Князь Владимир Храбрый

Среди героев эпохи Дмитрия Ивановича особое место занимает его двоюродный брат, ближайший друг и союзник – князь серпуховской Владимир Андреевич, прозванный Храбрым, а после Мамаева побоища еще и Донским. Именно он на Куликовом поле вел в атаку засадный полк, решивший исход битвы в пользу русичей.

После чумы, разорившей Москву в 1353-1357 годах, из всего обширного потомства Ивана Калиты в живых остались лишь три малолетних внука – Дмитрий, Иван, вскоре умерший, и Владимир. Ослабление княжеского дома, уверены историки, обусловило необычное решение отца Дмитрия завещать Москву сразу всем трем князьям. В итоге со смертью младшего брата две трети городских посадов отошли Дмитрию, а одна треть – Владимиру, ею он владел до конца жизни.

"Особые отношения князей были зафиксированы в первом их самостоятельном договоре от 1364-1365 годов: хотя Владимир и обязуется воспринимать Дмитрия "во отца место", Дмитрий, со своей стороны, клянется кузена "держать в братстве, без обиды во всем", то есть за равного. И действительно, Владимир, будучи формально рядовым удельным князем, на деле, по всей видимости, правил из Москвы, имея там свой княжеский терем, расписанный самим Феофаном Греком", – рассказал историк Александр Лаврентьев.

Еще в юности князь прославился удалью в совместных походах с братом. В возрасте 16 лет он принимал участие в защите Пскова от ливонских рыцарей, а в 1382 году во время похода Тохтамыша на Москву разбил под Волоколамском крупный отряд кочевников, чем, по сообщению летописи, вынудил их отступить из московских земель. В памяти современников Владимир Андреевич остался также попечителем хозяйства, строителем городов и крепостей.

В последние годы жизни Дмитрия между князьями случилась крупная размолвка, продолжавшаяся и в начальные годы правления сына и наследника Дмитрия Донского Василия Дмитриевича. Дмитрий отнял у брата несколько городов, а после смерти великого князя Владимир Андреевич даже на время бежал из Москвы в новгородские земли. Причины этого доподлинно неизвестны, но, как полагал Карамзин, причиной их могли быть вовсе не властолюбие, а "смуты боярские".

Впрочем, уже в 1390 году новый великий князь помирился со своим дядей, и тот продолжил службу в Москве. Так, из летописей известно, что еще в 1408 году именно Владимир Андреевич руководил обороной Москвы от набега хана Едигея.

Княгиня Евдокия

Спутницей жизни Дмитрия и попечительницей Москвы после его смерти была княгиня Евдокия Дмитриевна. Для князя, судя по всему, это был второй брак, однако о первой жене и причинах ее смерти историкам практически ничего не известно. Второй брак оказался для Дмитрия исключительно счастливым – Евдокия родила ему восемь сыновей и четыре дочери.

Брак состоялся "по сватовству", то есть из дипломатического расчета: отец княгини Дмитрий Константинович, правивший в Нижнем Новгороде, претендовал на великокняжеский титул, однако удачно устроенный митрополитом Алексием военный союз позволил принудить его к миру без кровопролития. Тогда Дмитрий Константинович отказался от ярлыка в пользу юного Дмитрия Ивановича, и в знак примирения тринадцатилетнюю Евдокию выдали за него замуж.

Судя по тому, что Дмитрий оставил ее в качестве регента после своей смерти, княгиня стала для него верным другом. Около 15 лет она фактически управляла московской державой, воспитывая и примиряя сыновей.

И это при том, что по обычаю после смерти князей вдовы получали в свое распоряжение лишь несколько сел "для прокорма", которые, как правило, не могли самостоятельно завещать – с ее смертью они возвращались под управление сыновей. Впрочем, историкам известны и другие интересные прецеденты.

"Завещание дяди Дмитрия Донского, Симеона Гордого, представляет немалую загадку: правивший 12 лет князь скоропостижно умирает и в своей духовной грамоте – самой короткой в истории Руси – завещает передать не только все имущество, но и само великое княжение своей жене, княгине Марии. Это первый документальный факт передачи власти женщине в нашей истории", – рассказал Александр Лаврентьев.

В завещании Дмитрия Ивановича есть твердый наказ детям: "жывите заодин, а матери своее слушаите во всем". Княгиня Евдокия по воле мужа становилась судьей во всех спорах сыновей и, в случае смерти одного из них, должна была распределить его владения между остальными. Также по завещанию князя княгиня становилась одним из крупнейших русских землевладельцев того периода.

Под присмотром княгини, оставшейся в народной памяти покровительницей обездоленных, Московское княжество окрепло. Именно она способствовала официальному признанию Москвы центром русской митрополии вместо Киева. Именно она организовала брак своего сына, великого князя Василия, с дочерью нового литовского князя Витовта, тяготевшего к православию и союзу с Москвой в пику Польше. И именно княгиня Евдокия приняла решение перенести Владимирскую икону Божьей матери в Москву, что, согласно преданию, спасло город от уничтожения Тамерланом.