Омар Хайям – персидский поэт, математик, астроном, философ. К 975-летию со дня рождения

Имя Омара Хайяма известно всему миру благодаря написанным им четверостишиям «рубаи». Однако этим его роль в истории не ограничена. В алгебре он построил классификацию кубических уравнений и дал их решения с помощью конических сечений. А в Иране Омар Хайям известен созданием более точного, по сравнению с европейским, календаря, который официально используется с XI века.

Омар Хайям (Гиясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури) родился 18 мая 1048 года в Нишапуре, в семье палаточника.

Уже в возрасте восьми лет Омар знал Коран на память, занимался изучением математики, астрономии и философии. В 12 лет он стал учеником Нишапурского медресе. Хаяйм блестяще закончил курс по мусульманскому праву и медицине, получив квалификацию хакима (врача). Медицина его интересовала мало, он посвятил свое время изучению сочинения известного математика и астронома Сабита ибн Курры, а также трудов греческих математиков.

Когда ему исполнилось 16 лет, от эпидемии умирают его родители. Омар продает отцовский дом и мастерскую и отправляется в Самарканд – в то время признанный на Востоке научный и культурный центр.

В Самарканде Хайям становится сначала учеником одного из медресе, но после нескольких выступлений на диспутах он настолько поразил всех своей ученостью, что его сразу же сделали наставником.

Как и другие крупные учёные того времени, Омар не задерживался подолгу в каком-то городе. Всего через четыре года он покинул Самарканд и переехал в Бухару, где начал работать в хранилищах книг. За десять лет, что учёный прожил в Бухаре, он написал четыре фундаментальных трактата по математике.

В 1074 году его пригласили в Исфахан, центр государства Санджаров, ко двору сельджукского султана Мелик-шаха I. Он становится духовным наставником султана. Однако в 1092 году, со смертью покровительствовавших ему султана Мелик-шаха и визиря Низам ал-Мулка, исфаханский период его жизни заканчивается.

К славе Хайяма как выдающегося математика и астронома прибавилась в эти годы и крамольная слава вероотступника. Его философские взгляды вызывали ярое недовольство ревнителей ислама, его отношения с высшим духовенством резко ухудшились. Они приняли столь опасный для Омара характер, что, обвинённый в безбожном вольнодумстве, поэт вынужден был покинуть сельджукскую столицу.

О позднем периоде жизни Хайяма известно очень мало. Историки указывают, что некоторое время он пребывал в Мерве, а в какой-то момент вернулся в родной Нишапур, где и прожил до последних дней жизни, лишь иногда покидая его для посещения Бухары или Балха.

В эти годы Омар вел преподавание в Нишапурском медресе, имел небольшой круг близких учеников, изредка принимал искавших встречи с ним ученых и философов, участвовал в научных диспутах.

Умер выдающийся поэт, философ и ученый Омар Хайям 4 декабря 1131 года в Нишапуре. Он остался в веках благодаря своим четверостишиям – мудрым, полным юмора, лукавства и дерзости рубаи. Долгое время был забыт, но его творчество стало известным европейцам в новое время благодаря переводам Эдварда Фитцджеральда.

И все-таки Омар Хайям остается для большинства знающих его имя – поэтом. Вот подборка его нескольких рубаи о винопитии:

Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,
Я обещал, что впредь не буду пить вина,
Но нынче, господи, я не даю зарока:
Могу ли я не пить, когда пришла весна?

Без меня собираясь в застолье хмельном,
Продолжайте блистать красотой и умом.
Когда чашу наполнит вином виночерпий
Помяните ушедших чистым вином!

Благоговейно чтят везде стихи корана,
Но как читают их? Не часто и не рьяно.
Тебя ж, сверкающий вдоль края кубка стих,
Читают вечером, и днём, и утром рано.

В молитве и посте я, мнилось мне, нашёл
Путь к избавлению от всех грехов и зол;
Но как-то невзначай забыл про омовенье,
Глоток вина хлебнул – и прахом пост пошёл.

Вино пить – грех. Подумай, не спеши!
Сам против жизни явно не греши.
В ад посылать из-за вина и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души.

Влюблённый на ногах пусть держится едва,
Пусть у него гудит от хмеля голова.
Лишь трезвый человек заботами снедаем,
А пьяному ведь всё на свете трын-трава.

Дать нищему вина – царём предстанет он;
Лисёнка подпоить – на льва восстанет он;
И мудрый во хмелю по-юному воспрянет;
А юный будет пить – мудрее станет он.

День прекрасен: ни холод с утра, ни жара.
Ослепителен блеск травяного ковра,
Соловей над раскрытою розой с утра
Надрывается: браться за чашу пора!

Если я напиваюсь и падаю с ног –
Это богу служение, а не порок.
Не могу же нарушить я замысел божий,
Если пьяницей быть предназначил мне бог!

Жил пьяница. Вина кувшинов семь
В него влезало. Так казалось всем
И сам он был – пустой кувшин из глины…
На днях разбился… Вдребезги! Совсем!

Запрет вина – закон, считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

Когда песню любви запоют соловьи —
Выпей сам и подругу вином напои,
Видишь: роза раскрылась в любовном томленье?
Утоли, о влюбленный, желанья свои!

Кто пил – ушёл,
Кто пьёт – уйдёт!
Но разве вечен тот –
Кто ничего не пьёт?!

Мне без вина прожить и день один — страданье.
Без хмеля я с трудом влачу существованье.
Но близок день, когда мне чашу подадут,
А я поднять ее не буду в состоянье.

Упреков не боюсь, не опустел карман,
Но все же прочь вино и в сторону стакан.
Я пил всегда вино – искал услады сердцу,
Зачем мне пить теперь, когда тобою пьян!

Что я дружу с вином, не отрицаю, нет,
Но справедливо ли хулишь меня, сосед?
О, если б все грехи рождали опьяненье!
Тогда бы слышали мы только пьяный бред.

Я не знаю, куда, умерев, попаду:
Райский сад меня ждет или пекло в аду.
Но, пока я не умер, по-прежнему буду
Пить с подругой вино на лужайке в саду!

Я у вина – что ива у ручья:
Поит мой корень пенная струя.
Так Бог судил! О чем-нибудь он думал?
И брось я пить, – его подвел бы я!