Евгения Медведева: никто не знает, почему я так сделала. Причина есть, я никогда о ней не скажу. Считаю, что это личное дело

Двукратная чемпионка мира, серебряный призер Олимпийских игр 2018 года по фигурному катанию Евгения Медведева рассказала о своих неудачах, реакции на критику и заявила, что никогда не скажет, почему она ушла от Этери Тутберидзе.

– Евгения, вы сказали, что вам трудно привыкнуть к неудачам. А не приходит ли мысль, что слишком уж гладко и победно шли два года до Олимпиады?

– Когда все хорошо, тебе не кажется, что это слишком. Но периодически меня это действительно пугало. Я понимала, что привыкну к этому, но рано или поздно это всё закончится. Но я была готова, что настанет сложный период времени, когда уже не будет все так щелкаться, как оно щелкалось. Хотя и тогда тоже не все так легко щелкалось, как казалось. Мы с моей предыдущей командой очень усердно работали, но это была другая работа. В другом стиле абсолютно. Но когда было сложнее, я не могу даже сравнить. К тому, что мне будет сложно после удачных стартов, я готовилась, но подсознательно.

– Стиль работы в прежней команде не стал подходить, потому что выросли?

– Потому что выросла и... Как правильно выразиться...

– Вам не стал понятен императивный подход, где только указывают, что тебе делать?

– Периодами – да, мне хотелось больше проявлять себя. В творческом плане. Я безумно благодарна предыдущей команде за одиннадцать лет плодотворной работы. Это огромный срок. У меня сменилось несколько хореографов, я получила неоценимый опыт. Это люди, которые вывели меня на тот уровень, на котором я сейчас нахожусь. И я хочу поддерживать этот уровень, чтобы просто показать, что весь предыдущий труд был не зря.

– А люди, которым вы благодарны – это Дудаков?

– Это Дудаков Сергей Викторович, Этери Георгиевна, Даня Глейхенгауз, Сережа Розанов, Людмила Борисовна Шалашова. Очень много людей со мной работали, и всем им я безумно благодарна. И та работа, которую со мной проделали эти люди, она во мне осталась. Но теперь я должна показать новую работу. Совместить две школы – русскую и канадскую. Нужно совокупить их, чтобы получилось нечто... Что получится, я пока что не знаю. Пока не получается, но со временем цветок распустится.

– Простите за глупый вопрос, но я тоже хочу его задать: почему вы не пришли с цветами попрощаться с Этери? Ну, тогда бы все перевернулось в вашу пользу, и вы бы ушли хорошей.

– Знаете, мне, на самом деле, надоело уклоняться от этого вопроса. Я прекрасно понимаю, что все это будут обсуждать. Я скажу вам единственную фразу: никто не знает, в чем причина, никто не знает, почему я так сделала. Причина есть, и никто никогда ее не узнает. Тем более от меня. Я никогда о ней не скажу. Считаю, что это личное дело. Поэтому, пожалуйста, не стоит пытаться из меня что-либо выудить на тему, почему именно так произошло. Но так оно произошло. Все.

– Но смотрите какая сложилась ситуация. Другая сторона, Этери, рассказывает Первому каналу, что вы сказали ей про Алину Загитову (о том, чтобы подержать Загитову еще год в юниорах), и это фактически был мощнейший PR-ход, который и обрушил весь негатив на вас.

- Я, на самом деле, могу понять, наверное, почему это было сказано. Это было сказано от того, что сложилась неприятная ситуация. Но я абсолютно нормально отношусь к девочкам, которые приходят из юниоров, потому что я сама такая была, и в пятнадцать лет выиграла всё. Но я, во-первых, не хочу и не имею права что-либо говорить на эту тему, потому что, повторяю, я сама была такой же юниоркой. И задерживать кого-то в юниорах я не просила. Это как минимум глупо. Но еще раз повторю, что я понимаю, почему это было сказано. Я абсолютно нормальный человек и негативно реагировать на это я не собираюсь, но в том репортаже Первого канала собственно было все сказано, что это действительно детская фраза. Глупая детская фраза – просить кого-то сразу же после выхода со льда... Я пыталась вспомнить, но не вспомнила.

– Может, это могло быть сказано в шутку?

– В шутку? Но тогда было не до шуток, согласитесь. Вообще не до шуток было в Пхенчхане. Может быть, у меня провалы в памяти, конечно (с иронией), но я в этом сомневаюсь. Я такого не говорила.

– Почему вы с Алиной не говорите друг о друге? Вы замечательно смотрелись в Пхенчхане, когда помогали ей на пресс-конференции.

– Во-первых, я не понимаю, откуда люди взяли, что у нас был какой-то конфликт. У нас с Алиной не было никакого конфликта. Точнее, я не буду говорить за Алину. Я буду говорить за себя. У меня с Алиной никакого конфликта не было. Никакой вражды не было. Я миллион раз говорила, что я видела, как человек пашет. Она работала просто на износ. Я никогда не видела, чтобы на моих глазах кто-то работал так, как Алина. Это было сложное время, в которое было очень много работы, очень много сил, нервов и здоровья потрачено у нас обеих. И у нее, и у меня. Я ее глубоко уважаю как спортсменку, потому что после такого трудного олимпийского сезона она продолжает держать свой статус, и это очень дорогого стоит. Просто я представляю, что сейчас она работает еще в два раза больше. И это очень впечатляет, потому что очень сложно представить, чтобы человек еще больше работал, чем Алина в олимпийский год.

– Кстати, не разумно ли было бы вам пропустить постолимпийский сезон?

– Нет, не разумно в моем случае. Да, нужно время. Но когда ты берешь время, ты не торопясь что-то делаешь, потом оказывается, что этого времени недостаточно. Ты берешь еще время и еще, а потом и еще, а там и сезон проходит, а там ты понимаешь, что времени-то и не хватило. И это может продолжаться до бесконечности. К тому же, мне не хотелось бы терять соревновательный опыт. И все-таки, несмотря на то, что у меня не все гладко, я набираюсь опыта, которого у меня в жизни еще не было. Я учусь проходить сквозь эти сложные ситуации уже не как ребенок в истерике – все плохо, все рухнуло, и шоколадку мне не дадут – а как взрослый человек. Сейчас меня окружают те люди, которые находились в похожих ситуациях, это публичные и в основном взрослые люди, которые пробирались сквозь тернии к звездам. Они делятся со мной своим опытом, как справляться с этим.

– Почему комментарии в соцсетях оказывают на вас давление? Это же обычная болтовня.

– Болтовня в комментариях вообще не оказывает никакого давления. Абсолютно. Я не хочу сейчас разговаривать о том, что оказывает на меня давление, а что не оказывает. Это совсем другая тема, на которую мне не хотелось бы общаться. Просто сейчас такое время, которое надо пережить… Я не реагирую на то, что мне говорят, но доходит как-то все равно. Хоть я оставила соцсети, но колпаком от всего не накроешься. Говорят, что я дурочка, глупая...

– Глупая – это не про вас.

– Самое странное и страшное, что я слышала от соотечественников – это слова, что я предательница. Что я предательница не кого-либо, а страны. Это самое низкое, ужасное и отвратительное, что люди могут сказать. А тем более, когда далеко взрослые люди это говорят мне. Я представляю свою родную страну Россию. И я миллион раз говорила, что не буду представлять никакую другую страну. Я выхожу на международные соревнования под объявление "Evgenia Medvedeva, Russian Federation", но при этом люди продолжают называть меня предателем. Мне хотелось бы пожелать всем им добра и иметь рядом таких же хороших добрых и близких людей, как у меня. Потому что благодаря только им я остаюсь на плаву.

– Но вы ведь понимаете, что обвинять человека в предательстве – это наша национальная забава?

– Это забава, но это ужасное слово – "предатель". Предательство – это грех. Чтобы обвинять кого-то в предательстве, нужно иметь очень веские основания. За предательство раньше казнили. Когда меня называют предателем – это единственная вещь, которая меня злит. На другое я не реагирую. У меня много фанатов, у меня огромный фан-клуб, который задаривает меня подарками, любовью и всем-всем-всем. Я безумно благодарна своему фан-дому. Сотни тысяч человек на моей стороне, и мы огромная команда, хоть каждого я не знаю. Мы выживем в любой ситуации, и неважно, что говорят другие. Я очень уважаю людей, которые являются не фанатами одного спортсмена, а всей сборной России, каждого спортсмена нашей сборной. Одиночников, одиночниц, танцоров, парников. Да, у людей случаются провалы, и я очень и очень уважаю фанатов, которые осознанно воспринимают тяжелые ситуации и остаются на стороне спортсмена, а не переобуваются в воздухе.

– Вас что сейчас больше всего страшит – боязнь не выйти на идеальный уровень, с которым ассоциируют Медведеву?

– Я не думаю об этом, а просто стараюсь идти вперед. Сейчас для меня самое главное – отпустить ситуацию. Не пустить все на самотек, а открыться работе и внешнему миру. Я не имею в виду возобновление социальных сетей – нет. Я говорю о том, что нужно всегда помнить, что в мире намного больше хорошего, чем плохого.

– Хотел еще поговорить о вашем взгляде на соревнованиях. Вы даже не улыбнулись во время представления на льду.

– Я не такой человек, который перед соревнованиями улыбается. Но на эту тему мы с Брайаном уже поговорили. Возможно, настало время экспериментов – с техникой, образами, телом. Настало время экспериментировать и с настроем перед стартом. Это тоже займет время, но я буду пробуждать в себе новые эмоции. Вероятно, мне и вправду надо где-то улыбнуться. Может, меня в какие-то моменты нужно подколоть, пошутить со мной, чтобы поднять мне настроение и боевой дух. Я слишком закапываюсь в себе до такой степени, что превращаюсь в комок нервов. А соревнования должны быть не то, что в удовольствие, но проходить они должны ровно и четко.

– Сейчас вы выходите на лед как боксер.

– Перчаток мне не хватало очень и боксерской груши тоже. Я была очень сильно зажата. Но это тот урок, который мы вынесли из этого старта (Гран-при в Гренобле) вместе с Брайаном и Трэйси (Уилсон). Надо попытаться поменять настрой. Поэтому будем работать над внутренним personality.

– Этот ваш красивый, но злой взгляд – от него тоже надо отказываться?

– Нет. Думаю, мы еще пообщаемся с тренерами на эту тему, составим наш дальнейший план соревнований и тренировок. Сейчас все четко я не могу и не хочу рассказывать.

– В программах прошлых двух сезонов вы были потрясающе гармоничны, в них вы дошли до полноценного взрослого катания. В нынешних программах на старте сезона вы деретесь на льду. Идет борьба за каждый элемент.

– Да-да, борьба за элементы присутствует, и сказывается на этом огромный перерыв в катании. Четыре месяца я не каталась, это было время борьбы с травмами, поэтому наш тренировочный процесс изменен с целью избежать травм, перенагрузок, предельного напряжения. Но в миллионный раз повторю, что мы продолжаем искать меня, мы продолжаем искать друг друга. Чуть-чуть времени и будет так, как мы задумали.

Анатолий Самохвалов, Р-Спорт (в сокращении).